Сегодня российским гражданам трудно даже представить, что значит для западной интеллигенции победа левых в Сальвадоре, можно говорить о том, что для них это событие для них по своему масштабу сравнимо с революциями в России, Китае и на Кубе. Сальвадор прошел через революционную войну, которая по своей длительности, организованности и ожесточённости превзошла всё, что знало революционное движение ХХ века.

Все эти годы левая интеллигенция, особенно европейская, массово и самым тесным образом сотрудничала с революционерами во всех аспектах. Многие непосредственно работали там в составе гуманитарных организаций, зачастую с риском для собственной жизни. Были и такие, которые отправлялись в джунгли и городские трущобы Сальвадора и Гватемалы, чтобы лично принять участие в вооружённой борьбе против олигархии, и не все вернулись живыми, а их имена свято чтут на Западе.

Немного истории...

Говорят, в своё время Че Гевара сказал сальвадорскому поэту и революционеру Року Дальтону (Roque Dalton), что в Сальвадоре не может быть партизанской войны, так как там нет гор. На это Дальтон ответил: «Наши люди – это наши горы», и жизнь доказала его правоту в споре с Че Геварой.

В пятидесятые, шестидесятые и семидесятые годы наблюдался бурный экономический рост стран Центральной Америки. Их экспорт вышел за рамки монокультур и становился всё более разнообразным, начала развиваться промышленность. Вместе с тем, земля по-прежнему находилась в руках крупных собственников, разговоры про аграрную реформу так и остались пустым звуком. Экономический бум породил возникновение новых социальных слоёв, представленных новой буржуазией и средним классом, которые хотели получить свою долю власти. Появился и широкий слой государственных служащих, чиновников и учителей. В семидесятые годы усилилось профсоюзное и забастовочное движение.

В Сальвадоре, Гватемале и Гондурасе с пятидесятых годов власть была не столько в руках диктаторов, будь то военных или гражданских, сколько всей армии в целом, как социального института. Эти армии изначально не были грубо репрессивны, но они рассматривали себя как институт, который лучше всего подходит, чтобы управлять делами государства и выступать в обществе в качестве арбитра. Армиям этих стран непосредственно принадлежали некоторые банки, государственные и частные предприятия, филиалы корпораций. Власти проявляли терпимость к профсоюзному и забастовочному движению, особенно в условиях экономического роста, но только до тех пор, пока не начинали звучать политические требования. Однако особенность стран Латинской Америки заключается в том, что некоторые профсоюзы там начали склоняться в сторону политического насилия.

Революционные движения семидесятых годов, без сомнения, не были ни делом рук СССР, ни порождением «нищеты и восстания угнетённого народа». Их породил средний класс, и они имели два непосредственных источника. С одной стороны, это были низовые христианские общины, с другой диссиденты официальных коммунистических партий, которые в то время проповедовали «мирный переход к социализму». Москва, сотрудничая с коммунистическими партиями региона, выступала против вооружённой борьбы и настаивала на создании широкого оппозиционного фронта, включающего и национальную буржуазию.

Все партизанские движения выступали с марксистских позиций и анализировали ситуацию с точки зрения классовой борьбы. В Сальвадоре они были разделены на военное и политическое крылья. Последнее было связано с общественными организациями, которые являлись широкими коалициями, объединявшими профсоюзы, интеллектуалов, студентов, священнослужителей и простых граждан. Постепенно каждая повстанческая организация создала свою «народную организацию», которая являлась промежуточным звеном связи с массами.

Семидесятые годы явились временем накопления сил, военные сражения носили лишь эпизодический характер. Революционеры готовили материальную базу (в частности, похищали олигархов, за освобождение которых требовали «революционный налог»), создавали социальную базу и искали контакты с политическими силами. Они стремились участвовать в социальной борьбе, например, захвате земли, забастовках и демонстрациях и пытались придать ей политический оборот, готовясь к открытому противостоянию.

Прогресс политизированных профсоюзов и партизан повлёк за собой репрессии. В обычных условиях военные диктатуры не являются непременно жестко репрессивными, но когда создаётся угроза установившемуся порядку, они показывают совсем другое лицо. Убийства профсоюзных деятелей, преподавателей, политических активистов множились и их жертвами становились не только левые активисты, но и множество случайных людей.

Поляризация социального поля толкнула к сотрудничеству с партизанами профсоюзных деятелей, сочувствующих им христиан и членов кооперативного движения. Утвердился приоритет политики над социальными проблемами, радикализация усиливалась, и обе стороны стали готовиться к открытому противостоянию. К 1979 году в Сальвадоре и Гватемале рассеялись все надежды на реформы, а власти показали свою неспособность разрешать социальные конфликты мирным путём.

В марте 1980 года прямо в храме во время проповеди был убит архиепископ Сальвадора Ромеро, известный своей поддержкой бедняков и непрерывными разоблачениями репрессий, чинимых армией и олигархией. Американский посол Роберт Вайт (Robert White) официально обвинил майора Обюссона (Aubuisson), который стоял во главе правой террористической организации, в организации этого страшного преступления, охарактеризовав его как «патологического убийцу». Это не помешало Обюссону организовать в конце 1981 году Республиканский националистический союз (ARENA), который выиграл «выборы» 1988 года. Именно эта партия последние двадцать лет стояла у власти в стране и потеряла её только вчера.

По настоянию Кубы, пять партизанских организаций Сальвадора в 1980 году объединились под единым командованием во Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (FMLN). Он вступил в союз с Демократическим революционным фронтом (FDR), который объединил практически весь спектр легальных и полулегальных левых и центристских организаций страны, причём не только марксистских. Блок FMLN-FDR был признан в качестве политической силы Мексикой, Францией и Социалистическим Интернационалом.

Вначале сандинисты Никарагуа сохраняли нейтралитет в сальвадорском конфликте, но с конца 1980 года они оказали повстанцам помощь и содействие в переправке оружия, поставленного Вьетнамом, Ливией, Северной Кореей и Эфиопией. В свою очередь, правым организациям Сальвадора оказывали помощь Аргентина, где в то время у власти находилась правая военная хунта, кубинские эмигранты Майями и другие силы.

В то время как президент США Картер, проповедуя мирное сосуществование, был достаточно терпим к идеологически враждебным течениям и режимам в Латинской Америке, ситуация резко изменилась с приходом к власти Рональда Рейгана. Приоритетом для США стало противодействие повстанцам, а отнюдь не нарушение прав человека со стороны армии.

Ближайшая сотрудница президента Рейгана Жанна Киркпатрик опубликовала в журнале Commentary статью, ставшую впоследствии знаменитой. Там она сделала различие между правительствами «авторитарными», которые, в конечном счёте, по прошествии длительного времени эволюционируют к демократии, и «тоталитарными» марксистскими режимами, которые приходят к власти в случае краха авторитарных властей и навсегда душат права человека без возможности возврата назад. (Все рассуждения российских политологов на тему авторитарной и тоталитарной власти не более, чем примитивная вульгаризация и плагиат тезисов и цитат из западных источников, которые, в свою очередь, были написаны на основе интерпретации статьи Ж. Киркпатрик – А. С.)

При Рейгане экономические вливания США в Сальвадор стали эквивалентны его государственному бюджету. Однако помощь не пошла на пользу Центральной Америке. Так, Гондурас, «примерный ученик» Рейгана, в экономическом отношении стал зависеть от США в такой степени, что отнюдь не преувеличением было утверждение о неоколониальной ситуации. Посол США фактически правил страной, партизанской войны не было, помощь лилась рекой, но всё это так и не помогло экономике Гондураса выйти из болота.

Армии Сальвадора и Гватемалы, которые длительное время находились у власти, в военном отношении оказались не подготовленными к настоящей войне с партизанами. Солдаты дезертировали, снаряжения не хватало, офицеры были некомпетентны. Американские советники в Сальвадоре иронизировали: «Офицеры ведут войну с 9 до 17 часов». Именно в этой стране впервые была опробована новая американская концепция «войны малой интенсивности».

Постепенно революционная лирика первых лет существования повстанческих организаций Сальвадора улетучивалась, ожесточение сторон нарастало. В рамках «революционной законности» убивали избранных мэров городов, началась принудительная мобилизация. Происходили и внутренние разборки внутри повстанческих организаций, например убийство в Никарагуа команданте Анны Марии. От установленных повстанцами противопехотных мин гибли не только военнослужащие, но и гражданское население. В Сальвадоре попытка сторон придти к мирному соглашению в 1984 году закончилась безрезультатно, и война продолжалась.

Теоретически считается, что в восьмидесятые годы СССР поддерживал, по крайней мере, морально, революционеров Никарагуа, Сальвадора и Гватемалы. На деле в СССР никто не понимал, что же в действительности происходило в этих странах. Наши дипломаты в том регионе тупо переписывали куски статей из западной прессы в свои «секретные» отчёты в Москву, хвалёные КГБ и ГРУ были некомпетентны, а вся достоверная информация поступала нам исключительно c Кубы.

FMLN в ноябре 1989 и ноябре-декабре 1990 годов предпринял ряд наступлений на столицу. Правительство отбило их ценой авианалётов на окраины города, пользуясь отсутствием у партизан зенитных ракет.

После развала соцлагеря Куба была вынуждена прекратить помощь центральноамериканским революционерам, которые в девяностых годах заключили «мирные соглашения», ставшие фактически их капитуляцией. Партизанские организации были преобразованы в легальные политические партии, не имевшие, как тогда казалось, никаких перспектив. Американские политтехнологи сумели отстранить на выборах сандинистов Никарагуа, как тогда многим казалось, навсегда. Фидель Кастро в телевизионных интервью западным корреспондентам (я лично смотрел их по французским спутниковым каналам) многословно, едко, не стесняясь, клеймил политику СССР того времени и его отказ помогать повстанцам Центральной Америки: «…если бы СССР оказал поддержку, мы бы уже выиграли холодную войну».

В странах Центральной Америки воцарился экономический хаос, государственный бюджет этих стран формировался из американской помощи. Население массово бежало оттуда, нелегально пересекало со стороны Мексики границу с США и пересылало заработанные деньги на родину. Власти США закрывали на это глаза, рассматривая подобные нарушения своего законодательства как цену, которую нужно платить за стабильность этого региона. На выборах правые партии Центральной Америки приводили убийственный по своей силе аргумент:

Всё изменилось после избрания в Венесуэле Уго Чавеса. Он сделал для левого и коммунистического движения в Латинской Америке то, о чём номенклатура в СССР боялась даже подумать. Используя финансовую помощь Венесуэлы и левых западноевропейских экспертов по проведению выборов, бывшие повстанцы ещё задолго до начала мирового финансового кризиса стали выигрывать выборы.

В Никарагуа отстраненные от власти сандинисты сначала взяли контроль над парламентом в союзе с одной из правых партий. Затем выиграли и президентские выборы. Наконец, недавно, на последних выборах в парламент, они вообще «размазали по стеклу» все правые партии. Речь идёт уже не просто о победе на выборах, а о полном контроле над страной. В итоге нет ничего удивительного в том, что Никарагуа явилось второй, после России страной, признавшей независимость Южной Осетии и Абхазии.

В Гватемале бывшие левые повстанцы сумели провести своего президента, но они пока ещё не контролируют парламент, хотя политические обозреватели полагают, что это лишь дело времени.

В парламенте Сальвадора левые революционеры уже имели большинство, хотя и не столь тотальное, как в Никарагуа. На президентских выборах, состоявшихся в это воскресенье, 15 марта, победил кандидат от левого Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти, популярный тележурналист Маурисио Фунес. За судьбоносными для всего мира выборами следило, как сообщает пресса, около десяти тысяч наблюдателей, в том числе от Организации американских государств и Европейского союза.

Хочу особо подчеркнуть, что если никарагуанские сандинисты имели репутацию умеренных и в 80-х годах, будучи в целом марксистами, они даже вступили в Социалистический Интернационал, то сальвадорские революционеры более радикальны. Впрочем, пример недавней маоистской революции в Непале показал, что радикальность может прекрасно сочетаться с государственной мудростью и осторожностью.

Я полагаю, что западноевропейские советники лучше, чем номенклатурщики СССР, будут предостерегать руководство Сальвадора от грубых политических и экономических ошибок. Напомню, что в составе советников Уго Чавеса, в том числе внешнеполитических, есть немало европейцев, работающих по контракту.

Сегодня можно говорить, что американская политика «борьбы с международным терроризмом», берущая начало во временах Рейгана, упор которой делался именно на Центральную Америку, потерпела в историческом контексте полный крах.

Не хочу делать никаких далеко идущих политических прогнозов, но вчерашняя победа сальвадорских революционеров, среди которых есть самые крайние левые фракции, обещает много интересных политических сюрпризов, в том числе и для России. Среди прочего, властям Южной Осетии, Абхазии и Приднестровья есть смысл поспешить с поздравлениями новому президенту Сальвадора и с визитами в посольство этой страны в Москве.