«Не разогнал бы её («Учредилку» — И.П.) наш матрос Железняк, разогнал бы её точно так же поручик Ржевский», — приводит Александр Скобов слова своего оппонента. Именно так. Измученная войной страна нуждалась в твёрдой власти. За несколько месяцев бесславного правления Временное правительство умудрилось не решить ни одного из стоящих перед Россией насущных вопросов, но при этом чрезвычайно преуспело в развале всего и вся.

«Соблюдать правовые формальности большевики вообще никогда не считали обязательным, — сокрушается Скобов, — провозглашая, что интересы революции — высший закон. Одна из таких формальностей — всеобщие и равные выборы по принципу “один человек — один голос”».

Однако противники большевиков тоже не стремились придерживаться подобной формальности, когда это им было выгодно. Вот что говорил в те годы будущий председатель Учредительного собрания лидер партии эсеров Виктор Чернов: «Демократия поступила совершенно правильно, предоставив цензовой России (т.е. буржуазии. — И.П.) образовать власть», мотивируя это тем, что «цензовые элементы» были к тому лучше подготовлены («Дело Народа». 6 мая 1917 г.). Чем это лучше неравных квот для рабочих и крестьян за которые Скобов упрекает большевиков?

Отдельная песня — как осуществлялось пресловутое «всеобщее избирательное право» на практике. Широкие массы крестьянства воспринимали выборы в «Учредилку» как очередную барскую блажь. Были случаи отказа от выборов в Учредительное собрание. Крестьяне Апраксинской волости Костромского уезда заявили, что не будут производить выборы, так как «всякие выборы ведут лишь к новым расходам» («Зато теперь свобода...». Письма крестьян и городских обывателей в Учредительное собрание и обзор хода избирательной кампании 1917 г. «Неизвестная Россия. XX век». Книга вторая).

Вот что сообщал крестьянин Бабичев из села Вишнево Курской губернии: «Наступило время выборов в Учредиловку. На нашу деревню прислали пуда два избирательных карточек, на каждого избирателя штук по сто. С утра начали баб и мужиков собирать к школе с этими листочками. И вот подходят к писарю, к кому попало: “Пожалуйста, напиши, а то мне некогда, дома дети кричат”. Сперва спрашивали: “За кого будешь голосовать, тётка”, — потом и спрашивать перестали. Пиши, как знаешь».

Избирательные комиссии, несмотря на длительный срок подготовки к выборам, ничего не сделали для ознакомления сельского населения ни со сложной техникой выборов, ни с избирательными правами. Больше того, пользуясь неосведомлённостью крестьянских масс, эти комиссии нередко прибегали к злоупотреблениям и подлогам.

Так, в ряде уездов списки выдавались кадетам или тем, кто обещал голосовать за кадетов. В селе Гурабе Щигорского уезда Курской губернии грамотным выдавались все списки, а неграмотным только кадетские. Агитатор большевиков Ф.С.Тимошенко, бывший во время выборов в Учредительное собрание в Сиверской волости Псковской губернии, сообщал, что «земельные собственники вели агитацию путём подкупов», причём, по словам Тимошенко, собственники закупали у женщин бюллетени по 2 и 3 копейки.

В уездах Могилевской губернии (Селинский уезд), Таврической (Берлинский уезд), Вологодской (Кадниковский уезд) раздавались одни лишь эсеровские списки. В Алексеевском уезде Тульской губернии розданы были лишь кадетские списки. В ряде уездов Смоленской, Могилевской, Вологодской, Рязанской, Новгородской, Витебской, Виленской и других губерний списков большевиков вовсе не было, а если их и выдавали, то в недостаточном количестве. В Псковской волости Ликвинского уезда Калужской губернии неграмотным, просившим список большевиков, выдавался список эсеров.

«Товарищи Окружной комиссии, — жалуется деревня Иванцово Авдотьинской волости Иваново-Вознесенской губернии, — обратите внимание на недобросовестное поведение местной избирательной комиссии деревни Иванцово. Когда неграмотные избиратели шли к урне и просили выбирать список №6, то В.В.Роншин и др. члены комиссии подменивали голоса выборщиков, вкладывали в конверт список №3, т.к. им ближе партия соц[иалистов]-революционеров. Пробовали некоторые крестьяне протестовать, но их изгоняли. Не так ли пользуются темнотой и в других местах эсеры, проводя в Учредительное собрание своих кандидатов» («Рабочий город» 16/29 ноября 1917 г.).

Подобные нарушения можно перечислять бесконечно, но и так понятно, что никакой абсолютизации формальной законности, которую Скобов приписывает противникам большевиков, тут и в помине нет. Как нет её у нынешних либералов, упрекающих кремлёвский режим за ограничение демократических свобод, но в октябре 1993-го аплодировавших расстрелу Верховного Совета.

Но может быть, даже столь коряво избранный парламент, мог решить важнейшие для страны вопросы, прежде всего о мире? Говоря, что Учредительное собрание было готово заключить мир с Германией, Скобов явно лукавит. На самом деле даже формально занимавшие антивоенную позицию эсеры-центристы во главе с Черновым считали заключение сепаратного мира категорически недопустимым. По мнению последнего, Россия должна была «пригласить на совещание для общей войны против войны социалистов всех стран» («Учредительное собрание. Стенографический отчёт». Стр.11–12.). Что толку в подобном совещании, если в основных воюющих странах Англии, Франции и Германии партии социалистической ориентации находились в меньшинстве, да ещё и активно поддерживали войну?

Между тем Россия была просто не в состоянии воевать. Как докладывал офицер французской разведки подполковник Ланглуа: «Характерная черта всего населения: желание мира любой ценой и беспредельное слабоволие, твёрдая решимость уклоняться от любого сопротивления ... Это большевиков к власти привело всеобщее стремление к миру, а не их правительство навязало мир» («Революция глазами Второго бюро», «Свободная мысль». №9. 1997 г.).

В результате полномасштабной гражданской войны победа осталась за красными. Активная часть населения с винтовками в руках сделала выбор в пользу большевиков, хотя ценой такого выбора зачастую была собственная жизнь. Цена избирательного бюллетеня в «Учредилку», как мы видели, составила 3 копейки, а Учредительное собрание прекратило существование из-за отсутствия кворума. Срыв его большевиками Скобов почему-то называет бандитским, но это вполне нормальная парламентская процедура.

Что же касается «правового государства» и «парламентской демократии», то попытки пересадить их на русскую почву неизменно кончаются позорным крахом. Через несколько десятилетий после ликвидации «Учредилки», бесславно самораспустился Верховный Совет СССР. Потом его судьбу разделил Верховный Совет РФ. Правда ельцинисты, в отличие от большевиков, не смогли сорвать там кворум, но когда дело дошло до оружия, законодательная власть оказалась не менее импотентной, чем в 1918-ом. А несколько столетиями раньше 40-тысячная армия «парламентского» Новгорода разбежалась при первой же стычке с многократно слабейшим московским отрядом... Может, перестанем наступать на одни и те же грабли и честно признаем, что парламентаризм для нас не подходит?