 |
 |
|
|
Страсть к переписыванию итогов проигранных баталий является общей для историков и политиканов всех стран без исключения. Многие горячие финские парни до сих пор считают себя победителями в войне 1939-40 гг., потому что Советский Союз, хоть и откусил от Финляндии куда большую территорию, чем требовал перед вторжением, но в Хельсинки коммунизм строить не стал. Ещё более горячий парень, прославленный поедатель галстуков Мишико Саакашвили тоже гордится своей победой над русскими варварами: подумаешь, разогнали грузинскую армию, утопили флот и зачистили все анклавы в Абхазии и Южной Осетии. Зато в Тбилиси не вошли и самого Мишико перед собственным дворцом не повесили!
Обитатели Кремля на подобные фокусы тоже горазды: отрицают поражение России в Крымской войне, потому что Австрия и Швеция в неё не вступили, а потому прожект британского министра иностранных дел лорда Пальмерстона по отгрызанию от наших владений Польши с Финляндией да Крыма с Кавказом не состоялся. Особенно оживились мастера-иллюзионисты из цирка директора Путина после назначения министром культуры известного владельца плантации литературных негров Владимира Мединского. Если один из его предшественников Александр Соколов скромно заметил, что «Крымская война была выиграна духовно», то нынешний всех писателей начальник и артистов командир отрицает поражение и в грешном физическом мире. Для чего постоянно врёт, например, заявляя, что по итогам войны «Россия не потеряла ни одного квадратного сантиметра своей территории».
В министерский нос неоднократно тыкали текстом Парижского мирного договора 18 марта 1856 года, согласно которому Россия уступила турецкому вассалу Молдове устье Дуная с Измаилом, но он остался непоколебим. Само собой, враньё большого чиновника тут же начала повторять людишки помельче. Так подкремлёвский сайт «Русская линия» немедленно объявил, что Россия сохранила «территориальную целостность», а крымские татары «остались верными своему законному государю - русскому императору».
На самом деле, достойные потомки грабителей и работорговцев, как и во время Великой Отечественной войны, тысячами присоединялись к войскам интервентов, о чём ещё в 1900 году писал в своей «Истории Крымской войны и обороны Севастополя» один из крупнейших исследователей этих военных компаний академик Николай Дубровин. На страницах 176-177 III-го тома он, помимо прочего, сообщает, что при бегстве жителей из захваченной вражеским десантом Керчи «изменники татары бросились в догоню, грабили, убивали, а над молодыми девушками творили страшные бесчинства». В полном согласии с Дубровиным профессор кафедры военной истории и стратегии Академии Генерального штаба Российской империи Модест Богданович в работе «Восточная война» отмечал, что только в гарнизоне Евпатории после оккупации её англо-французами имелось «до 5-ти тысяч татар, способных носить оружие».
Наверное, прочтя такое, редакция «Русской линии» общечеловечно заклеймит покойных историков русскими фашистами и призовёт запретить их труды, за разжигание ненависти к торжественно реабилитированным новым любимцам ненаглядного товарища Путина, а пока в кампанию включаются всё новые пропагандисты.
Последним выступил ранее писавший вполне добротные научно-популярные работы публицист Валерий Шамбаров, с которым необходимость подгонять реальность под пропаганду сыграла злую шутку. В статье «Мировая Крымская», напечатанной в одном из последних номеров газеты «Завтра», он лжёт и путается даже там, где это не требуется для изложения генеральной линии начальства.
Враньё начинается с первого же предложения: «160 лет назад разразилась война, которую по охвату можно было назвать «самой первой Мировой». На самом деле в истории человечества известны войны, охватывавшие куда большее количество стран. В Крымскую войну Российская империя противостояла Британской, Французской и Турецкой с примкнувшим к ним Сардинским королевством. В Семилетней войне 1756 -1763 гг. Великобритания, Пруссия и Португалия противостояли России, Австрии, Франции, Испании и Швеции. В составе обеих коалиций действовали мелкие германские государства, а в боях на территории азиатских и американских владений участвовали индийские раджи и племена индейцев. В беспрерывную войну Великобритании и наполеоновской Франции в 1803-1814 гг. были втянуты все германские, итальянские и скандинавские государства вместе с Турцией. Сверх того Россия в 1804 -1813 гг. воевала с Ираном, Великобритания в 1812-1815 гг. – с США, а Испания подавляла восстание своих латиноамериканских колоний.
Преподнеся Крымскую войну, как нечто ранее невиданное, Шамбаров, резво начинает переписывать её историю, причём ухитряется то преувеличивать силы русской армии, то преуменьшать их. С одной стороны, «оснащение и вооружение наших войск было ничуть не хуже французского», с другой - нападение вражеского флота на Одессу отражала «единственная береговая батарея из 4 орудий. Но 18-летний прапорщик Щеголев принял бой со всей эскадрой». Неприятельский десант под Таганрогом отбили «команда нестроевых солдат и учебный донской полк из 17-летних юнцов и стариков-наставников». А генерал Хрулёв, искавший войска, чтобы выбить французов с захваченной батареи, «нашел не дивизию, а саперную роту, возвращавшуюся с фортификационных работ. Крикнул: «Благодетели, помогите! За мной на батарею» Рота с кирками и ломами кинулась вперед и выбила врага».
Задаче понятна: надо доказать, что российская армия была готова к войне, и в то же время противник имел везде подавляющий перевес, но на самом деле, стрелковое оружие русской армии было хуже французского. В каждом русском корпусе двухдивизионного состава имелся только один стрелковый батальон, вооружённый дальнобойными нарезными ружьями, бившими в четыре раза больше, чем гладкоствольные. Ещё по 26 стрелков числилось в остальных 24 батальонах, а всего на 42 208 ружей в корпусе приходилось лишь 1810 нарезных. Четыре высадившиеся в Крыму французские дивизии имели 9 батальонов с винтовками, а затем их количество возросло до 14. По насыщенности армии нарезным оружием французы превосходили нас несколько раз, а Шамбаров, передравший свой вывод из «Истории русской армии» историка-эмигранта Антона Керсновского, не замечая, что он противоречит цифрам самого Керсновского.
С другой стороны, не стоит представлять глав российского военного ведомства совсем уж безответственными разгильдяями, пытавшимися защитить Таганрог кучкой инвалидов, а Одессу - одной батареей. На самом деле Таганрог защищали также 68-й казачий полк, гарнизонный полубатальон и около 600 добровольцев, в основном отставных военных, впоследствии подкреплённых 6 пехотными батальонами с артиллерией. Подробное расписание береговой артиллерии Одессы приводится в главе 14 II тома Богдановича. Открыв его, без труда можно прочесть, что город прикрывали шесть батарей, имевшие 48 двухпудовых мортир, пудовых единорогов и 24-х фунтовых пушек. Кроме того, 76 орудий имел одесский гарнизон и 18 пушек находились на борту корвета «Калипсо». Забавно, что несколькими строчками ниже Шамбаров расписывается в собственном вранье, описав как «паровой фрегат «Тигр» сел на мель. Дунайские казаки полковника Тихановского развернули конную батарею, накрыли корабль огнем, а потом на лодках захватили его, пленив команду».
Подвиг Хрулёва описал создатель укреплений Севастополя Эдуард Тотлебен, и описание его изрядно отличается от шамбаровского. «Схватив возвращающуюся с работы 5-ю мушкетерскую роту Севского полка... под командою штабс-капитана Островского, он построил ее за ретраншементами и со словами: "Благодетели мои! В штыки! За мною! Дивизия идет на помощь!" двинул ее на неприятеля. Воодушевленные любимым начальником, солдаты бросились без выстрела в штыки. Вслед за этою ротою, по приказанию генерала Хрулева, устремились на неприятеля и остатки Полтавского батальона, предводимые капитаном Горном. Французы встретили наши войска сильным ружейным огнем из дверей и окон домиков. Здесь загорелся жестокий рукопашный бой. Французы защищались с отчаянною храбростью; каждый домик приходилось брать приступом. Наши солдаты влезали на крыши, разбирали их, поражали камнями засевших в домиках французов, врывались в окна и двери и наконец выбили французов, захватив у них в плен 1 штаб-офицера, 8 обер-офицеров и около 100 нижних чинов».
Не сапёры, а мушкетёры, не только с лопатами, но и с ружьями, не рота, а батальон… Разумеется, солдаты Хрулёва, равно как и защитники Одессы и Таганрога, всё равно герои. Это Шамбаров халтурщик, и чем дальше, тем больше.
С большей частью проигранных русской армией сражений он разбирается просто: либо не упоминает их, либо объявляет несуществующими.
«В июне флотилии англичан и французов вошли в Балтийское море. Бомбардировали Аландские острова (хотя уничтожили только несколько деревенских домов, сараев и бань)»
Кроме сараев и бань, на Аландских островах имелась крепость Бомарзунд с гарнизоном из 2175 человек и 110 орудий. Её гарнизон капитулировал 16 августа 1854 года, после 13-дневной осады и жестокой бомбардировки, но обвинять солдат и офицеров не за что. Начав возводить цитадель в 1830 году, российские власти из экономии возвели её укрепления из кирпича, лишь облицевав гранитом, но так и не сумели, ни закончить их, ни оснастить их достаточным количеством современной артиллерии. Неудивительно, что стены Бомарзунда разваливались под огнём противника, а большинство выпущенных ядер не долетали до него.
«В сражении на р. Альме англичане и французы превосходили наши силы в два, а по артиллерии в полтора раза. Тем не менее, русские отразили атаки в центре и на правом фланга. Но на левый, приморский, обрушил шквал огня вражеский флот, фронт прорвали».
Огонь вражеского флота никакого ущерба русской армии нанести не мог. На приморском участке стоял всего один батальон Минского полка, и французы переправились через реку без сопротивления. Левый фланг русской армии был обойдён, а на правом и в центре отразить атаки противника также не удалось. Численный перевес англо-франко-турок, тысячи их дальнобойных винтовок и бездарность русского командования, сделавшего ставку на самоубийственные штыковые атаки плотными колоннами, предрекли неудачный исход сражения. В том числе - и на британском участке, где Казанскому, Бородинскому и Владимирскому полкам пришлось отступить под давлением трёх вражеских дивизий, а остальные русские части волею начальства бездействовали под обстрелом.
Тем не менее, Шамбаров клянётся, что «англичан наши воины успешно били в любых столкновениях», и снова врёт. Сама фраза передрана у Керсновского, но тот написал более обтекаемо: «англичан-то как раз мы и били». Действительно били, но далеко не всегда. Например, в сражении под Балаклавой 13 октября 1854 года британская Тяжёлая кавалерийская бригада вынесла с поля боя нашу более многочисленную Сводную кавалерийскую бригаду, и последующие неуклюжие оправдания её командира детально разобраны в журнале «Русский архив» 1870 года. Но патриотическим агитпроповцам не до архивов, и они самозабвенно заливаются дальше:
"На Дальнем Востоке становилось ясно – при нападениях более крупных сил Петропавловск-Камчатский не устоит. Было решено сжечь городок и причалы, а гарнизон, администрацию и население эвакуировать на Амур. В море вышли фрегат «Аврора», корвет, три транспорта и бот, нагруженные людьми и пожитками. Британская эскадра адмирала Принса попыталась перехватить отряд в заливе Кастри. У него было три линейных корабля, а по количеству орудий англичане превосходила вчетверо. Но наши моряки нанесли им поражение. Принс отошел к входу в бухту, ожидая подкреплений. А отряд Завойко под прикрытием тумана двинулся через Татарский пролив и проскользнул в устье Амура. Адмирал Принс не перенес стыда за поражение, застрелился".
Вычеркнув из Крымской войны неудачную для России оборону Бомарзунда, Шамбаров тут же вписывает туда мифический разгром британской эскадры у берегов Сахалина. Но военный губернатор Камчатки Василий Степанович Завойко и так навсегда вошёл в отечественную историю, блестяще отразив два штурма Петропавловска 18 и 23 августа 1854 года. В фальшивой победе, сочинённой ретивыми пиарщиками, он не нуждается.
На самом деле англо-французская эскадра, шедшая на Петропавловск в 1855 году, из дюжины кораблей имела только один линейный – 84-пушечный британский «Монарх». Для отряда Завойко этих сил хватило бы с лихвой, но встречи с ними Василий Степанович умело избежал. В заливе, который Шамбаров именует Кастри, а на самом деле назывался Де-Кастри (сейчас – залив Чихачёва), 8 мая 1855 года русский отряд обнаружил неприятельский авангард коммодора Чарльза Эллиота в составе 40-пушечного французского фрегата «Сибиль» и двух британских кораблей поменьше – 17-пушечного корвета «Хорнет» и 12-пушечного брига «Биттерн». Эллиот был сильно не Нельсон, и, оценив силы русских (фрегат «Аврора» с 44 пушками, корвет «Оливуца» с 20 пушками плюс военные транспорты «Байкал», «Иртыш» и «Двина» с 18 пушками на всех), решил послать за подкреплениями.
Быстроходный паровой «Хорнет», для приличия обменявшись несколькими безрезультатными выстрелами с «Оливуцей», уплыл искать главные силы союзников, и 14 мая даже привёл их, но к тому времени птички улетели. Вопреки мнению англо-французских мореплавателей, Сахалин оказался не полуостровом, а островом, и пока Эллиот караулил Завойко у южного выхода из залива, тот преспокойно ушёл через северный. Газетчики долго изгалялись над не знающими географии флотоводцами, но адмирал Принс всё равно не застрелился, поскольку обитал исключительно в голове Шамбарова. В реальном мире союзной эскадрой в 1855 году командовал британский контр-адмирал Генри Брюс. Его предшественник звался не Принс, а Дэвид Прайс. Он действительно, то ли покончил жизнь самоубийством, то ли случайно нажал на курок пистолета, забыв, что тот заряжен, но не из-за поражения под Петропавловском – роковая пуля была выпущена до начала атаки. С именами и биографиями у Шамбарова вообще плохо: служившего в турецкой армии британского генерала Гюйона он зачем-то объявил французом, завершив свой текст категорическим отрицанием поражения.
«Нет, Россия не проиграла войну. Противник захватил не Крым, не Севастополь, а всего лишь одну сторону Севастополя! На всех прочих фронтах мощную вражескую коалицию отразили, а у турок отобрали значительные области».
Кроме южной стороны Севастополя, противник захватил Евпаторию, Керчь, Кинбурн и Аландские острова. Петропавловск и Анапу пришлось оставить ввиду невозможности их оборонять, а Черноморский флот - затопить. Морские сражения с противником, ввиду его подавляющего превосходства, в паровых судах, к которым в конце войны прибавились разгромившие Кинбурн французские броненосцы, оказались невозможны. На суше русская армия регулярно побеждала турок, но из четырёх полевых сражений с англо-французами свело вничью бой под Балаклавой и проиграла остальные три – на Альме, под Инкерманом и на Чёрной речке. Поэтому война закончилась невыгодным для России миром, а в 1878 году появление на Босфоре британской эскадры, заставило российского императора Александра II отказаться от взятия турецкой столицы и впоследствии вернуть султану Абдул-Хамиду часть ранее завоёванных территорий.
Хочется надеяться, что, анализируя военные и дипломатические конфликты прошлых лет, люди, от которых зависит принятие ключевых для страны решений, будут руководствоваться реальностью, а не подобными залихватскими статейками. В противном случае рано или поздно России придётся постоянно наступать на те же грабли, и нынешние восторги от присоединения того же Крыма, могут смениться жестоким похмельем.
Юрий Нерсесов