 |
 |
|
|
Продолжение. Части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
Театр жизни
Конечно, избирательные кампании стали с 90-х годов неотъемлемой и весьма увлекательной частью нашей жизни, но они не могли длиться непрерывно, отвлекая людей от повседневных забот и суровых будней.
Поэтому основными средствами хоть чуточку разнообразить свою скучную, нелегкую жизнь для большинства обывателей продолжали оставаться привычные дебильные юмористические телепередачи, КВНы (клубы веселых и находчивых, хотя страна нуждалась в умных и работящих), "мыльные оперы", а иногда и настоящие суды. Причем, именно судебное заседание по какому-нибудь конкретному делу (куда можно было прийти бесплатно любому желающему), давало зрителю стопроцентную гарантию того, что его тяжелая, неудачная жизнь после увиденного казалась не такой уж плохой и безнадежной. На некоторое время.
Когда в 1991 году, в ходе первой избирательной кампании Президента России, еще никому не известный Владимир Жириновский, отвечая на вопрос телеведущей московского канала о членах семьи и детях, вдруг заявил, что его сын "подлец", это вызвало шок. Шокирована была телеведущая - пожилая женщина, задававшая аналогичные вопросы всем кандидатам в Президенты, шокированы были и сами кандидаты, рассказывавшие перед этим, сколько у каждого из них детей, какие они все хорошие и чем занимаются. Но Жириновский, казалось, выпаливший это слово спонтанно, под впечатлением каких-то своих свежих переживаний, на самом деле знал, что говорит. Десятки миллионов людей, смотревших ту передачу, хотя и смеялись над откровенным признанием Вольфовича (пришедшего в студию в смокинге и с бабочкой), но сразу же выделили его в группе однообразных во всем соперников. А миллионы из них подумали, что этот мужик - такой же, как и они, ведь и у них самих дети не слушаются, не хотят учиться или работать. А, с другой стороны, значит, их жизнь не такая уж и неудачная, если даже у такого мужика в смокинге, как Жириновский, сын подлец. И эти миллионы отдали свои голоса Жириновскому.
Владимир Вольфович, конечно же, всех надул: его сын был и есть вполне нормальный молодой человек, который уже тогда работал, поступил учиться и впоследствии стал надежным помощником своего гениального отца. Чего, к сожалению, не скажешь про детей его тогдашних соперников, присутствовавших в телестудии.
Но не об этом речь. Это лишь яркий пример того, ЧТО желают видеть и слышать многие миллионы людей, которые следят за политическими дебатами. То же самое можно сказать и о тех из них, кто любит посещать заседания судов или, хотя бы, смотреть их постановочное, приглаженное и упрощенное воплощение на телеэкране.
Впрочем, есть люди (и таких, видимо, немало), которые и эти постановочные, телевизионные судебные процессы воспринимают всерьез, как настоящие. К примеру, я сам слышал, как в 2010 году один из подсудимых по громкому делу, связанному с убийством и бандитизмом, требовал допустить в зал суда журналистов с видеокамерами, мотивируя это тем, что "по телевизору же показывают такие процессы с участием суда присяжных"!..
Да, люди любят смотреть судебные процессы, и вовсе не для повышения своих юридических знаний. Их привлекают там чужие страдания, боль и чужое горе. И видя все это, зрителям кажется, что их собственное горе, их личные страдания не такие уж и большие, а боль вполне можно и перетерпеть.
Но я не стану рассказывать душещипательные истории, наполненные страданиями и горем потерпевших, подсудимых и их родственников. Я расскажу то, что, как правило, остается за рамками интересов публики и прессы, и что происходит, чаще всего тогда, когда ни тех, ни других в зале судебных заседаний не бывает.
Я расскажу о свидетелях.
Свидетели бывают разные: бывают темные, бывают ясные.
Вот такого ясного свидетеля и пригласил я как-то раз в суд для дачи показаний по одному из самых резонансных дел, рассматриваемых в 2005-2006 годах в Иркутске.
И фамилия у него была подходящая - Ясный. Точнее, то был его творческий псевдоним, так как свидетель являлся тогда (и является по ныне) одним из самых популярных в регионе музыкантов. И хотя по паспорту он - Игорь Несынов, но большинство людей знает его как певца и композитора Игоря Ясного.
С музыкантами, артистами, художниками и писателями такое "раздвоение личности" происходит часто: Стас Намин, Лариса Долина, Александр Малинин, Крис Кельми, Владислав Монро, Борис Акунин, Эдуард Лимонов. На Западе тоже полно тому примеров от Мерлин Монро и Боба Дилана до Ринго Старра и Стинга.
Я все это к тому, чтобы сразу подчеркнуть: никакого криминального аспекта (в наличии псевдонима у моего свидетеля) не было и нет! Хотя предполагаю, что с этим могут не согласиться некоторые иркутские борцы с организованной преступностью. Как упрямо не хотел в это верить и один из гособвинителей на том процессе - некто С. Плохотнюк - еще сравнительно молодой, но почему-то уже с трудом соображающий и плохо выражающий свои мысли прокурорский работник. Те, кто его знал поближе, говорили, что, возможно, это последствия чрезмерного употребления пива вместо посещений институтских занятий. Но я в это не верю. Хотя, в любом случае, с такими данными и с такой фамилией - Плохотнюк (или Плахотнюк, что, в общем-то, не намного лучше), он вряд ли будет Генеральным прокурором. Впрочем, если его земляк Ю. Чайка станет вдруг Президентом России, то все может быть.
Весь процесс со стороны гособвинения фактически тащила на себе его более опытная и старшая по званию коллега. Но иногда Плохотнюк тоже открывал рот.
Итак, после того, как Игорь Ясный ответил в суде на все вопросы защиты, он и взял слово. Коротко подстриженный, с торчащим вперед чубчиком, нахмуренным лбом и юношеским румянцем на щеках, Плохотнюк с полминуты пыжился, но потом все-таки спросил:
"Скажите, свидетель Несынов, вас когда-нибудь вызывали в милицию?"
"Да", - сказал Ясный.
Плохотнюк заерзал на стуле:
"Расскажите".
Здесь надо пояснить, что Игорь Ясный - интеллигентный, спокойный и, я бы даже сказал, очень мягкий человек. Он родился и вырос в Таллине, в семье известных художников, получил консерваторское музыкальное образование, как музыкант и певец работал со многими прпулярными советскими и российскими артистами. Но по своему мягкому, застенчивому характеру Игорь напоминает мне моих питерских друзей-музыкантов, для которых музыка и дружба - понятия святые.Такое впечатление, что все они следуют "трем заветам" Валерия Брюсова и, не смотря ни на что (ни на возраст, ни на научно-техническую революцию, ни на изменения в стране и в мире), продолжают "поклоняться искусству, только ему, безраздумно, бесцельно"... И вот такой человек стоял в качестве свидетеля в зале Иркутского областного суда и отвечал на вопросы прокурора Плохотнюка.
"Да, было такое... Примерно полтора года назад. Ко мне в студию приехали два полковника милиции. Или подполковники, - не помню. И спросили: "Это вы Игорь Ясный?"
"Да, - отвечаю, - это я. А что такое?"
"Вы, - говорят, - должны проехать с нами".
Привезли в ГУВД, завели в кабинет. А там - генерал. Ну, их самый главный начальник. Он приказал тут же подать чай, кофе, коньяк там, закуску какую-то принесли. Пригласил он меня за стол и говорит: "Игорь Иванович, а не вы ли написали песню "За мужскую дружбу"?
"Да, - отвечаю, - есть у меня такая песня".
"Игорь Иванович, - он мне, - а вы не разрешили бы нам, нашему милицейскому хору, исполнять эту песню?"
"Да ради бога, - отвечаю, - берите. Пойте на здоровье. Я буду даже рад".
Мы тут же с ним выпили по чуть-чуть, - ради такого дела и за знакомство. Поговорили немного о жизни, и все. Меня отвезли назад в студию..."
Выслушав это, Плохотнюк еще более нахмурился. Судья и все мы, защитники и подсудимые, смотрели на расстроенного гособвинителя и ждали, что он будет делать дальше.
Подумав с минуту и полистав для вида бумаги, Плохотнюк выдавил из себя второй вопрос:
"А еще был случай, чтобы вас доставляли в милицию?"
Он с надеждой посмотрел на свидетеля: "Когда-нибудь..."
"Ах, да! - воскликнул тот. - Было. Точно, был еще один случай..."
Плохотнюк даже расправил плечи.
"Можете рассказать?"
"Конечно. Но это было уже позже. Приехали ко мне в студию два полковника. Или подполковника. Но уже другие. Говорят: "Вы Ясный? Проедемте с нами. Тут недалеко".
Приезжаем в ГУВД, заводят в кабинет к тому же генералу. Ну, он меня, конечно, встречает уже как старого знакомого. Тут же принесли чай, кофе, коньяк... И он мне рассказал, что их хор занял с моей песней первое место на конкурсе милицейских хоров. Кажется, в Екатеринбурге. И, значит, поблагодарил меня, а я его поздравил. Посидели, выпили, поговорили. Хороший такой, солидный дядька..."
В зале раздались смешки.
Плохотнюк, раскрыв рот, смотрел на Ясного не мигая. А тот, стоя за свидетельской трибуной, учтиво смотрел на него.
"Вопросов больше нет", - произнес, наконец, прокурор.
"Поясните, Игорь Иванович, - сказал я, - а кто был автором этой песни? Вы один?"
"Нет, я являюсь только автором музыки, а стихи написал Игорь Иннокентьевич Абанин".
При этих его словах в зале раздался оглушительный смех, так как только что названное имя принадлежало человеку, о котором здесь на протяжении всего многомесячного судебного процесса гособвинители говорили, как об одном из основных "криминальных авторитетов" и "лидеров Братского ОПС" (организованного преступного сообщества).
И тут уж в пору было смеяться не только защитникам и подсудимым, но и судье, что он и делал, прикрывая лицо руками.
И только гособвинитель Плохотнюк, по-мальчишески насупив брови и обиженно оттопырив губы, сидел, уставившись в одну точку.
Около трехсот свидетелей были допрошены нами на том процессе и все они опровергли утверждение гособвинителей о создании подсудимыми указанного ОПС или об участии в нем. В результате, суд оправдал их всех по статье 210 УК ("Организация преступного сообщества").
И я, несколько раз встречавшийся в Братске с Игорем Абаниным, видел в нем кого угодно: и удачливого предпринимателя, и талантливого организатора спорта - Президента Федерации дзюдо Сибирского федерального округа, и создателя знаменитой местной детской спортивной школы дзюдо, и заядлого охотника, и даже поэта, но ни как не "криминального авторитета". Впрочем, никого убеждать в этом не собираюсь. Особенно тех, кто тупо причисляет к этому мифическому ОПС даже и Игоря Несынова "по кличке Ясный".
А вот несколько строк из той самой песни на стихи Игоря Абанина "За мужскую дружбу!", с которой хор иркутских милиционеров поехал на всероссийский конкурс и одержал там победу.
Мы не знали, что у нас получится,
Ноша ожиданья тяжела,
Вера и Надежда нам попутчицы,
Да мужская дружба лишь была.
Время неуклончиво отмерило,
Все, что было так или не так,
А мужская дружба все проверила,
Отразила истину в делах.
За мужскую дружбу
подниму бокал,
О таких друзьях
я и не мечтал.
Вы мне Богом посланы,
посланы Судьбой,
Нас теперь вовек
не разлить водой.
За мужскую дружбу
подниму бокал,
За друзей, кто рядом
и тех, что потерял.
Мы печаль и радость
делим пополам,
Если будет нужно,
жизнь свою отдам...
В марте 2005 года Игорь Абанин подарил мне две своих книги стихов: "Жить человеком тяжело" и "Театр жизни". Это, без всякого преувеличения, уникальные издания, несущие на себе отпечаток нашего времени. Их содержание (незамысловатые, но искренние стихи на вечные темы дружбы, любви, верности, стихи о родителях, и о детях, о своем родном крае и большой Родине) полностью вписывается в жанр так называемого "русского шансона" - уникальной субкультуры, присущей только народам бывшего Советского Союза. А вот дизайн книг, выполненный в стиле "китч а ля рус" и идеально соответствующий их содержанию, просто бесподобен! Будь эти книги представлены на какой-нибудь международной книжной выставке, я думаю, они вполне могли бы получить там заслуженные награды и, в любом случае, не остались бы незамеченными.
Хотя и без выставок эти две книжки привлекли к себе внимание читателей. Особенно - из числа сотрудников уголовного розыска. Причина этого заключается в том, что при оформлении книг автор использовал множество фотографий своих друзей - тех самых, которым он посвящал стихи и которые числились у иркутских ментов в списках "братского ОПС". А, кроме того, там же были опубликованы и фотографии их родителей, любимых учителей и тренеров, жен и детей... Полная портретная галерея известных братчан и членов их семей!.. Не удивительно, что я уже не единожды натыкался в материалах различных уголовных дел на фотокопии страниц из этих книжек.
Но что доказывают все эти фотографии? Ровным счетом ни-че-го! Это просто история. История жизни, дружбы и любви нескольких славных русских парней, которые, по выражению Михаила Скрипника, были "детьми 90-х". Миша, Игорь, Дима, Олег, Слава, Вадик, Сергей, Вадим, Саша... Всех и не перечислишь. Они вместе учились и росли, они гуляли друг у друга на свадьбах и вместе крестили своих детей, они поддерживали друг друга в трудную минуту и никогда не оставляли в беде. Они занимались бизнесом и вкладывали деньги в свой родной город, благоустраивая и украшая его, заботясь о будущем своих детей, их физическом и нравственном здоровье, а также о благополучии стариков.
Точно также поступал и Геннадий Коняхин со своими товарищами в Ленинске-Кузнецком, и многие другие "дети 90-х" по всей стране, восстанавливая церкви, открывая прекрасные гостиницы и современные кинотеатры, культурно-развлекательные и торговые центры, спортивные залы и бассейны там, где раньше десятилетиями царили бездуховность, нищета и разруха.
Побывав в 90-х за границей, увидев, как там живут обычные люди, эти ребята захотели изменить жизнь к лучшему и в своих родных краях. Сильные, энергичные и жесткие в борьбе с окружавшим их тогда миром, они были, по сути, сентиментальными романтиками и не понимали, как опасно в России быть на виду.
Теперь, спустя пятнадцать и более лет, когда они остепенились (обзавелись семьями, обросли вещами и удобствами), став более уязвимыми, судьба, порой, начинает играть с ними злую шутку, наказывая за то, что было и чего не было в те далекие годы.
Кто-то скажет, что наказания без преступления не бывает. Наверное, это так. И они далеко не ангелы. Но также очевидно и то, что люди могут ошибаться в своих оценках, как могут ошибаться и суды. И когда теперь кто-то, тоже далеко не ангел, не зная близко этих парней, распространяет о них всякие бредни, я воспринимаю его слова как банальную месть неудачника тем, кто оказался более умен, решителен, талантлив и успешен.
Выступая в конце 2006 года с последним словом в суде, Михаил Скрипник потряс присутствующих вот такой историей.
"Ваша честь, - сказал он, обращаясь к судье, - я охотник. Заядлый охотник, как и многие сибиряки. У меня есть охотничье оружие и собаки, обученные выслеживать и загонять зверя. Однажды, охотясь в тайге, собаки бросились в чащу леса, привлекая мое внимание своим бешеным лаем. Я подобрался поближе и, увидев мелькнувший за кустами смутный силуэт какого-то крупного животного, вскинул карабин. Собаки заставили зверя прижаться к толстому дереву, которое мешало мне рассмотреть его и точно прицелиться. Я сделал несколько шагов в сторону и навел карабин на цель. До нее было все так же далеко, и по-прежнему мешали ветки кустов, но я уже видел большое черное пятно. Пятно было неподвижно, в то время как мои собаки носились вокруг и заходились в лае. Хорошенько прицелившись, я уже готов был нажать на курок, но тут вдруг понял, что передо мной у дерева стоит человек... Да, это был человек. Какой-то бомж. Забрел в тайгу и жил там. И что я сделал? В первую очередь я избил собак. И я лишил их в тот день мяса. А это для них серьезное наказание, так как когда собака на охоте загоняет зверя, она получает кусок его мяса.
Сейчас, Ваша честь, охотник вы. Гособвинители - собаки, которые загнали вместо зверя человека. Присмотритесь внимательней, не спешите нажимать на курок. Я не медведь, не зверь. Я - человек..."
В тот момент в зале, кроме жены Михаила и двух моих московских коллег, случайно оказавшихся в Иркутске и зашедших в областной суд, чтобы со мной повидаться, никого не было. Журналистов и публику интересовал приговор, который был уже не за горами. И главное они пропустили.
А судья с юридической фамилией Поправко на "курок", действительно, не нажал.
Гособвинение просило признать Скрипника виновным по всем десяти пунктам предъявленного ему обвинения и приговорить к пожизненному заключению, то есть, фактически, к смерти. Но суд, полтора года рассматривавший это непростое дело, оправдал Михаила по пяти из них, включая и уже упомянутую мною "организацию преступного сообщества" - самый принципиально важный для иркутских прокуроров пункт обвинения! Чего местные, подментованные журналисты постарались не заметить, а напрасно. Ведь с того момента они и все иркутские обыватели могли спать спокойно: суд своим приговором подтвердил, что никакого организованного преступного сообщества в городе Братске не существует! В результате Михаил получил хотя и строгое наказание, но это была все же возможность жить, возможность увидеть, наконец, свою маленькую дочку, родившуюся после его ареста, а потом оказаться и на свободе.
А Игорю Ясному через несколько лет я предложил принять участие в работе над музыкальным альбомом "ЛИМОNOFF". И Игорь написал и исполнил для него чудесную песню под названием "Дом" - такую же добрую и светлую, как и он сам.
Сергей Беляк
Продолжение следует