 |
 |
|
|
Продолжение. Части 1, 2, 3, 4 и 5
Ликвидировать Национал-большевистскую партию российские власти мечтали давно.
Первой была неуклюжая попытка сделать это руками прокуратуры и Управления юстиции Московской области в 2001 году.
НБП имела статус межрегиональной общественной организации, юридический адрес в городе Электросталь Московской области и, соответственно, там и была официально зарегистрирована 9 февраля 1998 г.
Поэтому в конце 2001 года именно областное Управление юстиции при поддержке местной прокуратуры обратилось в Московский областной суд с заявлением о ликвидации МОО "НБП" в связи с якобы "фактическим прекращением ею своей деятельности", т.е., что называется, "на дурочка": Председатель Лимонов, дескать, сидит в тюрьме, какие-то запросы, направленные в организацию по месту регистрации, возвращаются без ответа, на телефонные звонки там никто не отвечает и т.д., и т.п.
И, естественно, они потерпели неудачу, так как для всех (в том числе, и судей) было очевидным, что НБП не просто существует, но, к тому же, еще издает свою широко известную газету "Лимонка" и является одной из самых массовых и активных политических организаций в России.
27 мая 2004 (когда Лимонов уже вышел из заключения) Минюст России, руководимый Юрием Чайкой, отказал партии в перерегистрации ее как межрегиональной организации (под новым названием, но с сохранением аббревиатуры НБП - "Национал-большевистский порядок").
И только через год после этого, в июне 2005 года, прокуратура Московской области предприняла еще одну, более удачную попытку разделаться с МОО "НБП", ссылаясь уже на изменения в законодательстве, не допускавшие функционирования политических партий в форме "общественных организаций".
Мы это прекрасно понимали и не особенно сопротивлялись, зная что НБП все равно нужно было в ближайшее время регистрироваться, в соответствии с новым Законом о политических партиях (а Лимонов и его соратники уже даже и вовсю этим занимались).
Но самое большое впечатление на том летнем судебном процессе 2005 года на нас с Лимоновым произвела... представитель областной прокуратуры - молодая, кареглазая блонди с потрясающей фигурой, подчеркнутой белой форменной прокурорской рубашкой с синими погонами и такой же синей узкой юбкой. Этакая русская Моника Белуччи! Два дня, пока шло разбирательство нашего дела в областном суде на Баррикадной, мы с Эдуардом не могли оторвать глаз от ее белой, лопающейся на груди, рубашки, строгого лица и манящего, многообещающего взгляда. Ей явно не хватало только хлыста и пары наручников!..
Хотя, не думаю, что мы с Лимоновым слишком перегибали в своих фантазиях, относительно этой леди: поверьте, все очень отчетливо читалось в ее глазах. В конце-концов, все мы - люди. А в нашей прокуратуре кого только не встретишь: от коррупционеров и откровенных дураков до конченных педерастов и тайных поклонников маркиза де Сада!..
Несколько лет тому назад, занимаясь фотосъемкой для одного журнала, я познакомился с моделью, которая призналась, что ее постоянно избивает муж и показала огромный двухдневный синяк на своем плече. Я хотел было ее пожалеть, но она, по простоте душевной, заявила, что "это нас с мужем возбуждает", а дальше с гордостью открыла, что ее суженый работает в Генеральной прокуратуре, и даже предъявила мне его фотографию - маленькое фото для служебного удостоверения, вставленное под пластик ее кошелька.
"Мы с ним давно в теме", - пояснила она мне многозначительно, но, так как я не понял, о какой именно "теме" идет речь, еще раз пояснила, что "тема" эта - садомазохизм. И что в Москве есть несколько частных, закрытых садомазохистских клубов, куда они с мужем постоянно ходят...
Еще я знал одну помощницу городского прокурора, которая, когда выступала в суде в качестве гособвинителя по делам об изнасилованиях, всегда жалела подсудимых и просила для них минимального наказания. Однажды она рассказала, как поехала осенью в подмосковный лес по грибы и там встретила одинокого молодого мужчину-грибника. "Я уж к нему и так, и этак, и сколько времени, и дайте закурить, - смеясь говорила она, - а он от меня, как от чумной - шмыг в кусты, и только я его и видела! А ведь я было размечталась: сорвет, думаю, сейчас с меня куртку, стянет свитер и спортивные штаны, и зверски овладеет страдающей в одиночестве женщиной. Но не повезло..."
(Впрочем, справедливости ради, стоит признать, что таких озабоченных дамочек полно и в адвокатуре, и в полиции, но, особенно, в тюрьмах - среди обслуживающего персонала.)
Итак, после второй попытки областного суда поставить точку в деятельности партии Лимонова последовало подряд несколько упорных отказов Минюста России (циничных по форме и безосновательных по содержанию) зарегистрировать НБП как общероссийскую политическую партию.
Попытки зарегистрировать НБП как всероссийскую политическую организацию предпринимались лимоновцами и ранее (первый раз, когда еще Министром юстиции был известный нарцисс и демагог Павел Крашенинников, а затем при Юрии Чайке, заслужившем этот высокий пост предательством своего патрона по Генпрокуратуре - Юрия Скуратова).
Но все они всегда заканчивались получением министерского отказа и безнадежным судом. Так, 18 августа 1999 года (на следующий день после назначения Чайки на должность Министра юстиции России) Таганский суд г. Москвы, казалось, уже склонявшийся к удовлетворению жалобы нацболов, оставил очередное отказное решение Минюста в силе.
Потом, в 2006 году, после серии интриг, верный путинский сатрап Юрий Чайка перелетел "на повышение" в Генеральную прокуратуру.
А в 2007 году Администрация Президента (к этому времени уже создавшая свою собственную прокремлевскую молодежную организацию "Наши" - по образу и подобию НБП, но в противовес ей и другим оппозиционным молодежным организациям) дала Генеральной прокуратуре жесткий приказ окончательно покончить с Национал-большевистской партией Лимонова. И ведомство Чайки бросилось исполнять этот приказ, как овчарка бросается исполнять команду хозяина "фас", да еще и не одна, а вместе со сворой легавых - оперативников Управления "Э" (по борьбе с экстремизмом) МВД России!..
В нескольких городах страны, включая Санкт-Петербург, оперативники провели ряд задержаний местных нацболов, зафиксировали какие-то формальные нарушения действующего законодательства, и столичная прокуратура совместно с Управлением юстиции мэрии Москвы обратились с заявлением в Московский городской суд о запрете деятельности Национал-большевистской партии, как организации "экстремистской направленности".
Почему в Московский городской суд? Потому что подавая очередную заявку в Минюст на регистрацию партии, нацболы указали свой юридический адрес теперь уже не в области, а в городе Москве. Как я уже сказал, в заявке на регистрацию нацболам было отказано, но указанный ими адрес так и не зарегистрированной партии "мудрецы" из Генеральной прокуратуры посчитали достаточным основанием для обращения с заявлением именно в Мосгорсуд. А раз так, то и переложили это дело на плечи своих московских коллег, которых, в их исполнительском порыве, даже не смутил тот факт, что в Москве организации НБП никогда не существовало! (Так называемая "московская" организация, которую, пока Лимонов сидел в тюрьме, возглавлял Анатолий Тишин, а затем Роман Попков, юридически была именно подмосковной, - той самой МОО "НБП", зарегистрированной в городе Электросталь, а 15-го ноября 2005 года окончательно ликвидированной постановлением Верховного суда РФ.)
Не смутило все это и Мосгорсуд, послушный воле не только своего щедрого тогдашнего хозяина - московского мэра Юрия Лужкова, но, разумеется, и всей вертикали российской Власти.
Интерес общественности и прессы к данному процессу был велик. Публика и журналисты забили судебный зал до отказа. Были там и юные, амбициозные "нашисты", зарабатывающие очки для своего будущего карьерного роста.
Лимонов приехал в суд со своей женой - актрисой Катей Волковой и их, совсем еще крошечным, ребенком - Богданом, завернутым в одеяло.
Суд проходил сумбурно и весело. Выступали, поочередно, заявители - представители Управления юстиции и прокуроры, выступали мы с Лимоновым, потом снова те и другие, и снова - мы. Были допрошены и несколько свидетелей. И вновь последовал обмен мнений сторон и прокуроров. Судья, средних лет женщина, давала говорить всем участникам процесса, не прерывая никого и очень непосредственно, я бы даже сказал, живо реагируя на какие-то реплики и высказывания.
Вообще, у меня, как и у многих присутствовавших тогда в зале людей, складывалось впечатление, что "чаша весов" постепенно, но неуклонно склоняется в нашу пользу, и судья готова признать наши доводы более убедительными.
Я уже не смогу теперь вспомнить подробно, о чем мы с Лимоновым тогда говорили в суде. В перерывах Эдуард постоянно пересаживался к Кате, сидевшей среди публики с ребенком на руках, и я видел, что его беспокоит еще что-то, что не было связано напрямую с процессом. (Позже в своей книге "В Сырах" он расскажет, что именно его тогда терзало и мучило. Но я этого не знал, хотя понимал, что в данный момент приходится больше рассчитывать на свои собственные силы, нежели на помощь Лимонова).
Я не очень помню, какие аргументы приводились тогда мною в защиту нашей позиции, кроме тех очевидных, что уже кратко изложены выше.
Помню, что, подвергая сомнению обоснованность обращения заявителей в Мосгорсуд к юридически уже давно не несуществующей МОО "НБП", я говорил о том, что с таким же "успехом" прокуроры могли бы потребовать в Мосгорсуде признать экстремистами граждан Москвы и области, объединенных, например, любовью к песне Битлз "The Fooll On The Hill" ("Дурак на холме"). Объединенных, но как "объдинение" нигде в столице не зарегистрированных. "Сидят, дескать, подлецы, по своим квартирам и постоянно слушают одну эту песню. Или, того хуже, собираются в подворотнях и поют (да еще и на английском языке!) И кого, собственно, они при этом имеют в виду?!" Эти мои слова вызвали дружный смех молодежи в зале. А когда я, анализируя документы, представленные в суд за подписью какого-то питерского прокурорского работника по фамилии не то Похмелов, не то Запойнов, сказал, что у наших прокуроров "говорящие", гоголевские, фамилии: "То Шип, то Иродов, то Плохотнюк, да и Чайка - не Орлов", - не удержалась от смеха и судья.
Под конец заседания, длившегося весь день, у меня дико разболелась голова. Я спросил у девочек-секретарей, сидевших поблизости, что-нибудь болеутоляющее, но у них с собой ничего такого не оказалось. И вот вдруг судья прерывает выступавшую представительницу Управления юстиции, порывисто вскакивает с места и исчезает в своей развивающейся черной мантии за дверью совещательной комнаты, откуда появляется через минуту-другую с двумя таблетками анальгина и стаканом воды. И дает их мне. Среди заявителей и прокуроров эти действия судьи вызвали легкое замешательство, если не сказать "смятение в рядах".
(На следующий день один из журналистов-телевизионщиков признался мне с сожалением, что "времена изменились", а то бы фрагменты вчерашнего заседания пустили бы в эфир в вечерних новостях. "Мы, - сказал он, - вечером на канале все собрались и просто угорали, просматривая запись того, что здесь днем творилось!..")
Да, судебное заседание так затянулось, что судья была вынуждена перенести завершение процесса на следующий день.
И тут случился скандал.
В любой нормальной, "цивилизованной" стране такое произойти вообще не могло. А если бы и произошло, то, при наличии свободной прессы, скандал разразился бы невероятный! И последствия его были бы вполне предсказуемы и для прокуроров, и для руководства Мосгорсуда, и для политических руководителей самого высокого ранга. Но мы живем в России, шел 2007 год, и то что произошло не получило особой огласки даже среди либеральных журналистских кругов.
А произошло вот что.
Утром следующего дня, 19-го апреля, в главном, официальном, правительственном органе печати - "Российской газете" (федеральный выпуск #4345) была опубликована заметка за подписью некоего Владимира Федосеенко, в которой говорилось буквально следуюшее:
"Нет такой партии! Суд признал НБП запрещенной организацией... Вчера суд рассмотрел иск Генпрокуратуры РФ (??- С.Б.) о признании межрегиональной общественной организации "Национал-большевистская партия" (НБП) экстремистской и о ее окончательной ликвидации..."
Те политические дирижеры (или - кукловоды), кто задумали и организовали весь этот процесс "окончательного решения национал-большевистского вопроса" не предполагали, что суд затянется на два дня. И статейка, заранее подготовленная беспринципными журналистами официозной "Российской газеты", была опубликована преждевременно, чем невольно раскрыла закулисную тайну всей этой отвратительной истории с первым в современной России XXI века запретом политической оппозиционной партии.
Приехав в Мосгорсуд к полудню и зачитав прямо в заседании статью из "Российской газеты", мы увидели, как смущена и расстроена судья. По сравнению со вчерашним днем, это был совершенно иной человек: подавленный и нервный. Было понятно, что о "газетной утке" в суде стало известно с самого раннего утра, и наша судья уже побывала "на ковре" у руководства суда, получив, видимо, нагоняй за затяжку процесса и необходимые указания, как его вести дальше.
Через час после начала процесса судья уже удалилась для вынесения решения, а еще через час это решение огласила. Оно, как и следовало ожидать, полностью подтвердило "прозорливость" автора "Российской газеты".
Пока мы ожидали в просторных коридорах здания Мосорсуда судебного решения, ко мне подошел взволнованный Лимонов и сказал, что ему передали информацию о готовящемся здесь же, прямо после оглашения судьей решения, его задержании и аресте.
"Что делать? - спросил он. - Может, прямо сейчас попытаться отсюда выйти и уехать?"
"Не стоит, - сказал я, и без того расстроенный случившимся с утра. - Если они решили тебя за что-то арестовать, то наверняка уже все выходы из здания оцеплены ментами или эфэсбэшниками. Поэтому лучше оставаться пока здесь, - здесь полно журналистов, и арест не пройдет в тайне от общественности. Давай дождемся постановления суда, а там будет видно, что делать дальше."
В итоге, все обошлось благополучно. После завершения процесса мы всей толпой, вместе с Катей и маленьким Богданом, вышли из здания суда, расселись в свои машины и уехали.
Уже вечером и на следующий день интернет издания и многочисленные газеты сообщили: "Несуществующая Национал-большевистская партия запрещена!"
"Приступить к ликвидации" - так назывался один из советских фильмов о "героических буднях чекистов" в последний год Второй мировой войны.
В России XXI века, как и века предыдущего, снова стали "править балом" чекисты. Но теперь команда "Приступить к ликвидации!", раздающаяся из Кремля, касалась уже не бандитских банд, а политических партий.
И парадокс в том, что первой из них стала партия, провозгласившая через сто лет после Ленина, по сути, те же самые большевистские лозунги, что когда-то вдохновляли на борьбу с русским самодержавием и буржуазией "пламенного революционера" Феликса Дзержинского, - в первую очередь, именно революционера, а уже во вторую - создателя ВЧК.
Узнай он, какой стала в итоге построенная им и его соратниками Страна рабочих и крестьян, какими антикоммунистами с золотыми крестиками на груди и особняками в ближнем Подмосковье сделались современные "чекисты", украшающие свои кабинеты его портретами, он бы, наверное, перевернулся в гробу.
Сергей Беляк
Продолжение следует