 |
 |
|
|
Так сложилось, что обсуждение внутрицерковных проблем и высказывание критического мнения относительно тех или иных вопросов церковно-государственных отношений в современных СМИ очень часто воспринимается более чем просто: «они Церковь ругают!» Формулировочка эта, надо сказать, не отличается особой глубиной мысли, и по этой причине устраивает если не всех, то многих. Она очень нравится нынешним фаворитам Чистого переулка, вроде протодиакона Кураева или публициста Фролова, которые любые критические замечания по своему адресу переадресовывают на Православие и Православную Церковь. (Усвоив явочным порядком себе папскую непогрешимость – как говорит один мой приятель, «тут римский папа отдыхает».) С другой стороны, такая точка зрения импонирует антицерковным силам: ибо всякое критическое мнение и все негативное, что присутствует в нашей современной церковной жизни, ассоциируется с Православием. Соответственно, борьба против тех или иных дурных явлений в церковной действительности превращается в удар по Православию и Церкви. Таким весьма любопытным способом интересы кураевско-обновленческой группировки и явных врагов Православия совпадают: и те, и другие своими действиями препятствуют конструктивной критике и диалогу, пытаясь превратить этот диалог то ли в войну, то ли, по меньшей мере, в непримиримую конфронтацию. Что, в общем-то, понятно: конструктивный диалог внутри Церкви (а равно и церковно-общественный диалог) может повлечь за собой дезинфекцию всех гнилых местечек, которых последнее время в Московской Патриархии (МП) стало совсем немало. Как следствие, многие мастера обновленческой агитации и специалисты по коммерции «в широком смысле слова» могут оказать в положении ошпаренных тараканов. С другой стороны, нормализация церковной жизни будет означать укрепление Церкви. А антицерковные силы на то и антицерковные, чтобы такому развитию событий препятствовать.
Стало быть, пора попробовать объясниться, чего, собственно говоря, надо тем самым православным консерваторам (автору этих строк в том числе), которые не ругают Церковь, но считают необходимой жесткую критику тех или иных сторон современной церковной жизни. Конечно, лучше было бы, чтоб подобные материалы печатались в таких изданиях, как «Журнал Московской Патриархии», «Церковный Вестник» или хотя бы там какой-нибудь «Нескучный Сад». Но ни я, ни кто-либо из моих единомышленников (а таких, как я – не один и не два, и даже не одна тысяча) в этом не виноват. Нет нашей вины в том, что церковная пресса по всей России печатает из года в год наставления о том, как сложить три пальца для крестного знамения, как поставить свечку и чем яйца красить на Пасху. И если вся патриархийные СМИ красят из года в год яйца – что ж, будем печататься там, где печатают. Ибо «лейбл» консерваторов смущает гораздо меньше, чем явное нарушение канонов и попрание догматов веры.
Конструктивная критика, как таковая, предполагает не только негатив, но и позитив. И вот об этом-то надо бы сказать несколько слов.
Все те сложности, проблемы и беды, которые наблюдаются в жизни современной Московской Патриархии, сводятся в главном к следующим:
1) Противоестественная зависимость от нынешнего российского государства. Концепция симфонии властей может быть реализуема лишь в условия православного государства. РФ по определению таковым не является. Стало быть, церковно-государственная симфония влечет за собой подчинение МП режиму и принуждение ее к действиям, более или менее неприемлемым для Православной Церкви.
2) Проблема экуменизма и сергианства (последнее – попытка «богословски» обосновать «нормальность» вышеописанной квази-симфонии с безбожной властью). С этим связаны почти все расколы в Русской Церкви, бывшие после 1927 г. Это же делает невозможным преодоление этих расколов.
3) Превращение архиереев в некую «непогрешимую» касту, представителям которой разрешено все, все в Церкви подвластно и все прощается – за исключением того, что противоречит корпоративным интересам этой касты. Как следствие, мы имеем разобщение среди православных христиан, рост взаимного недоверия, дезорганизацию и т.д. и т.п.
4) Отсутствие христианской критичности в официальной позиции РПЦ МП. Не только православные, но все общество в целом ждало и ждет еще христианского слова правды. О чем? Обо всем. Об общественной нравственности. Об экологической обстановке. О преступности. О коррупции. О нынешнем политическом режиме. О том, как защищать традиционные нравственные ценности. И т.д. и т.п. – в общем, слово о том, как жить. И что же все мы получаем вместо этого? Протокольные взаимные приветствия Патриарха и очередного нацлидера, фразу «Церковь вне политики» (переводится на русский язык как: «отвали, козел!») и подробные инструкции по пальцеукладке и яйцепокраске (см. выше). В итоге общество получает примерно такой мэссидж: «Нам хорошо. С нами хочет дружить власть. Мы с ней – тоже. Потому не приставайте с вопросами, жертвуйте, а потом идите на хрен!». Глупо было бы ожидать, с таким чудным мэссиджем, роста доверия к РПЦ МП и подлинного воцерковления русского народа.
Противоядие от описанных бед имеется в церковном каноническом праве и в православной церковной традиции. Прежде всего, конечно, нужно покончить с системой «непогрешимого» епископата, при которой главное отличие РПЦ МП от римско-католической церкви заключается в том, что у последней один папа на всю планету, а у нас в каждой епархии по собственному папе. Для этого, в соответствии с решениями Поместного Собора 1917-18 гг., необходимо восстановить полноценные и регулярные Епархиальные съезды духовенства и мирян, которые должны выбирать кандидатов на епископскую кафедру, а также избирать членов Епархиального Совета. Рукополагаться в епископы должен (за исключением каких-либо чрезвычайных обстоятельств) тот кандидат, которого выдвинули епархиальные клирики и миряне. (Возможно выдвижение нескольких кандидатов, из которых Синод должен сделать уже свой выбор.) Переводы с кафедры на кафедру, без крайней нужды, запретить. Выборному Епархиальному Совету, в состав которого должны входить представители духовенства, монашествующих и мирян, следует поручить всю хозяйственно-экономическую деятельность епархии. Считать деньги, кирпичи и гвозди должны миряне, а не епископы, дело епископов – духовное окормление своей паствы. Архиерей должен лишь контролировать работу Епархиального Совета, вмешиваясь в нее лишь тогда, когда появляются явные сбои. Раньше, в 20-30-е гг. XX в., практиковалась простая и эффективная схема: Епархиальный Совета принимал на своем заседании какие-либо решения, после чего протокол заседания подавался на рассмотрение епископу. И он мог его утвердить или не утвердить, целиком или по пунктам, после чего решения вступали в силу. Таким образом, Преосвященный сохранял верховную власть в епархии, но и не участвовал непосредственно в руководстве финансово-экономическими делами. Учитывая, сколько скандалов было именно на этой почве в последние двадцать лет, для репутации епископата такая система была бы очень полезной. Заодно появилась бы возможность, как встарь, выбирать на кафедры не самых умелых хозяйственников и политиков, которых вынуждены постричь в монахи ради архиерейства, а самых духовно опытных и высоконравственных монахов, которые не могут особо помочь в финансовых делах, но могут наставить в делах духовных.
Поместные Соборы должны проводиться регулярно, лучше всего – ежегодно. Процедура выборов делегатов должна быть строго прописана и должна жестко контролироваться в епархиях, во избежание проведения «правильных» делегатов, a-la выборы «Единой России» в Госдуму. Священный Синод должен быть выборным. Также нужно восстановить предусмотренный соборными постановлениями 1917-18 гг. Высший Церковный Совет (ВЦС), который в масштабах всей РПЦ МП должен выполнять ту же роль, что и Епархиальный Совет в каждой епархии. В состав его также должны входить клирики, монашествующие и миряне. Наконец, для улучшения «обратной связи», Епархиальным съездам духовенства и мирян должно быть предоставлено право ходатайствовать перед Поместным Собором об устранении от управления епархией правящего епископа. (Разумеется, такое ходатайство должно быть канонически мотивировано – как и его удовлетворение, так и отказ в оном.)
Кроме того, необходимо начать тактичную и аккуратную, но последовательную чистку высших эшелонов МП. Патриарху необходимо приложить все усилия, чтобы архиереи, попавшиеся на каких-то весьма серьезных проступках (не буду говорить, каких именно – кто в теме, знает, о чем и о ком речь) были, по крайней мере, устранены от управления епархиями. О строгом каноническом наказании едва ли можно говорить, но отправить на покой в дальние монастыри (пусть и с сохранением архиерейского сана и хорошей пенсии) лиц, наследивших преизрядно, давно пора. Церковная атмосфера оздоровится, а у противников Церкви (в том числе и из Кремля), уповающих на компромат, козырей в руках поубавится.
Что касается современного экуменизма, то от него, как от богословской доктрины, надо отказаться, причем официально и соборно. Действия тех людей (в том числе и иерархов), кто ранее публично высказывал явно экуменические идеи (вроде возможности спасения вне Православия, возможности причащения у римокатоликов, о «разделившейся Церкви» и т.д.) должны быть также публично осуждены, их ложные доктрины – анафематствованы. «Экуменическую» активность надо перенаправить в другое русло: на установление общения с теми юрисдикциями, которые отделились от МП из-за сергианства и экуменизма (так называемое «альтернативное Православие»). У них православные догматы и очевидное апостольское преемство. И с ними, а не с «традиционными» лютеранами или англиканцами, «обогатившими» традицию однополыми браками и т.п., надо в первую очередь искать точки соприкосновения. Тем более, недопустимы такие акции, как насильственный – при посредстве властей – захват храмов упомянутых «альтернативных» юрисдикций.
Также необходимо покончить с политикой двойных стандартов в отношении единоверия (тех старообрядцев, которые находятся в каноническом подчинении РПЦ МП). Официально все клятвы на старые богослужебные чины и дораскольное церковное наследие окончательно сняты еще в 1971 г. Однако на практике единоверческие приходы нередко подвергаются дискриминации, их священникам пытаются навязывать нормы, неприемлемые для единоверцев, а сплетни и клеветы на старообрядцев активно тиражируются внутри МП.
Не менее важным, чем вкратце обрисованные меры по наведению порядка во внутрицерковной среде, является изменение взаимоотношений РПЦ МП и российского общества. Официальная позиция должна стать по-христиански критичной. Хватит говорить о том, что аборты – это плохо. Необходимо принять решение об отлучении от Церкви всех врачей, которые производят аборты и принадлежат к Церкви хотя бы по факту крещения. Также отлучению должны подлежать все лица, прямо финансирующие абортарии, и все депутаты Госдумы, которые голосовали против запрета абортов (или против сокращения списка законных причин для их совершения). Кого причащать и кого отпевать – это внутреннее дело Церкви, тут норма аполитичности соблюдается полностью, не подкопаешься. Притом подобные меры могли бы оказать позитивное влияние на общество. (К слову, Ватикан такие методы применяет активно.) Разрушительные решения властей также должны подвергаться осуждению со стороны Священноначалия. Св. Патриарх Тихон, находясь в куда более тяжелых условиях, не посчитал недопустимым своим посланием осудить большевиков за подписанный ими позорный Брестский мир. МП не обязана поддерживать какую-то конкретную политическую партию или движение (хотя и это, само по себе, не невозможно – принцип аполитичности не является канонической нормой). Но традиционный патриарший долг «печалования» за страдающих и беззащитных никто не отменял. И было бы вполне аполитично, но по-христиански очень достойно и правильно призвать власть амнистировать политических заключенных или, хотя бы, улучшить условия их заключения. Призвать покончить со ставшими нормой на территории РФ пытками. Открыто заступиться за конкретных людей (нередко, кстати, православных), страдающих от режимного произвола. (Опять же, Ватикан не побоялся попросить за бывшего члена правительства Саддама, католика Тарика Азиза.)
Наконец, надо менять то, что называют «имиджевой политикой». Номенклатурный стиль руководства МП наносит колоссальный урон образу Русской Православной Церкви в глазах общества. Недавняя панихида по жертвам теракта, которую Патриарх Кирилл отслужил на станции метро – из-за чего какое-то время не ходили до этой станции поезда, и люди испугались новой террористической атаки – является ярким примером такого дурного стиля. Чтобы сделал, например, в подобной ситуации покойный сербский Патриарх Павел? Он взял бы с собой протодиакона, сложил бы облачение в пластиковый пакет, спустился бы в метро и как обычный пассажир доехал бы до нужной станции. А там встал у стены, никому не мешая, и вместе с протодиаконом отслужил панихиду. И люди бы потом со слезами на глазах рассказывали, какой у них замечательный Первосвятитель! Причем рассказывали бы и детям, и внукам, и через двадцать, и через сорок лет после того. Собственно говоря, ничто не мешало Патриарху Кириллу взять с собой протодиакона, пару иподиаконов, двух охранников из ФСО и сделать то же самое – с тем же эффектом. Или же сделать все как обычно, с подобающей торжественностью – только начать служить где-нибудь в двенадцать ночи. А так получилось, что люди панихиду приняли за теракт – такое и впрямь нарочно не придумаешь! Не совать полунищему и нищему народу в харю дорогущие часы, не стопорить движение поездов в метро, общаться с простыми прихожанами не только через своих иподиаконов и секретарей и даже не через губу – ведь это совсем не много. Но какой мог бы быть позитивный эффект от соблюдения столь простых правил!
В итоге, общество – пока еще безбожное – увидело бы совсем другой образ Церкви. Не для всех он был бы привлекателен, но уважать РПЦ МП начали бы даже враги. (Сегодня же Патриархию не уважают даже многие ее клирики...) Тогда перед нами открылся бы горизонт для подлинного православного возрождения, настоящего, а не фиктивного «второго крещения Руси».
Понятно, что все вышесказанное очень схематично. Понятно, что реализовать это очень непросто. Но в какую-то сторону мы будем двигаться все равно – либо туда, куда было предложено в этой заметке, либо куда-то еще. Утро Патриарха Кирилла уже прошло. Близится полдень. И сегодня впору спросить его: куда идешь, Владыко? Куда хочешь вести нас?
Ведь паства – не быдло. И она имеет право получить ответ.
Димитрий Саввин